http://yerevanmagazine.com/
Полюбопытствуйте... Насчет смешного "объективного" - согласен, только не в нашем (и подобных) случаях.

"Независимое" или "объективное" - в данном случае, конечно - всего лишь вопрос терминологии

Привет! Ханджяна застрелил Берия лично - возможно, это был единственный случай, когда он сделал это сам, но я в этом сомневаюсь. Почему я в этом так уверен? Да потому, что существует 14 свидетельств 14 людей, которые вошли в его кабинет сразу после убийства, и эти свидетельства не противоречат одно другому даже в мелочах. Вряд ли эти 14 человек сговорились, и рассказывают одно и то же полвека. Плюс к тому, двое из этих 14 до сих пор живы, и живут в Ереване, и я общался с ними лично. У меня нет никаких оснований подозревать их в особом желании оклеветать "цветок душистых прерий", тем более, что сделать это трудно.
Здесь, как я понял, сыграло роковую роль то, что ЛП понял, что Ханджян не просто не будет молчать, но начнет говорить сразу же по выходе из его, Берии, кабинета. Так что, ничего иного скотине не оставалось...

Вот сырой, неотредактированный, вариант статьи (самый полный).

                                     ИСТОРИЯ ОДНОГО УБИЙСТВА

Его не судили даже самым предвзятым судом, не держали в застенках органов госбезопасности, не допрашивали, не ссылали в лагеря… По официальной версии, это было самоубийство. Но уже тогда все понимали: он был убит. Его убил в своем кабинете Берия, потому что, выйдя за дверь, он стал бы особо опасен лично для Лаврентия Павловича. Фактически, смерть первого секретаря ЦК КП(б) Армении Агаси Ханджяна стала приговором для многих. Приговором для писателя Акселяч Бакунца и поэта Егише Чаренца...

Текст Рубен Гюльмисарян
Фото

В 1930 году Армению, охваченную разрухой и болезнями, возглавил Агаси Ханджян — человек, сумевший выбить у Москвы добро на строительство заводов и жилья, детской железной дороги и металлургического производства в Каджаране, человек, увидевший будущий Ереван в таманяновском генплане и заложивший первый камень в основание здания Оперного театра. Но главное, что удалось Ханджяну, — он смог заставить людей поверить ему.
Многие помнят его идущим по городу, чаще по улице Абовяна — тогда она называлась Астафьевской. Ходил один, здоровался с прохожими, беседовал с ними. Услугами телохранителей не пользовался, да в этом и необходимости не было — Армения строилась, крепла и развивалась, один смелый проект сменялся другим, народ любил своего молодого, инициативного и энергичного, открытого и обаятельного руководителя.

***
Выдающихся людей нередко окружает ореол легенд, которые, несмотря даже на зачастую откровенное несоответствие истине, невозможно опровергнуть, настолько глубоко сидит в народе уверенность в их правдивости. Скажем, глубокую симпатию Кирова к Ханджяну объясняют тем, что их жены были сестрами. Что, как утверждает его племянница Наталия Александровна Гончар, категорически неверно. Так что истоки крепкой дружбы двух большевиков надо искать вне родственных связей.
Кстати, Сергей Миронович был главным конкурентом Хозяина в борьбе за высший партийный и государственный пост, потому и стал «жертвой заговорщиков — врагов СССР», как было заявлено в официальном сообщении о его смерти. Ханджяну же, пережившему Кирова на два года, в числе прочего, конечно, не простили и этой дружбы.

***
Ханджян был близок с представителями интеллигенции, деятелями культуры. А с Егише Чаренцем его связывала большая дружба. В тридцатые годы в писательской среде Армении обозначились противоборствующие группировки, отношения между которыми так накалились, что в ход пошли серьезные взаимные обвинения. Некоторые тогда выступили с критикой только что увидевшей свет «Книги пути» Чаренца, и ее запретили. Ханджян всячески пытался примирить враждующих, не раз брал Чаренца под личную защиту, но, увы... Летом 1936-го, после гибели Ханджяна, ситуацией воспользовались Сталин с Берией, и начались репрессии. Среди первых жертв оказались Аксель Бакунц, Ваграм Алазан, Гурген Маари, Вагаршак Норенц, Ваан Тотовенц и многие другие. Недолго оставалось жить и творить беззащитному уже Чаренцу.

***
Немаловажная причина, по которой Ханджян оказался в числе людей неблагонадежных, была такова.
31 октября 1931 года в Москве, на пленуме ЦК ВКП(б) Сталин предложил избрать первым секретарем Заккрайкома Лаврентия Картвелишвили, а вторым — Лаврентия Берию. Картвелишвили заявил, что «с этим шарлатаном» работать не собирается. А председатель Совнаркома ЗСФСР Мамия Орахелашвили переспросил: «Коба, ты что сказал, я не ослышался?» Даже тишайший Саак Тер-Габриелян, председатель Совнаркома Армении, заявил, что невозможно ставить республиканские компартии перед «столь внезапным решением». Не поддержали Сталина ни Буниат-заде, ни Дедариани, ни Мусабеков, ни Ханджян. Вождю пришлось принять волевое решение.
Через десять дней, в связи с переходом Картвелишвили на другую работу, первым секретарем Заккрайкома был назначен Орахелашвили, а вторым «избран» Лаврентий Павлович, который спустя пару дней совместил эту должность с другой — первого секретаря ЦК КП(б) Грузии. Уже через год Берия стал первым секретарем Заккрайкома, конечно же, сохранив за собой и пост первого секретаря ЦК КП(б) Грузии.

***
Но Берия, разумеется, не забыл поведения «некоторых» на пленуме. В феврале 1933-го был назначен наркомом совхозов Закавказской Федерации и уехал из Еревана второй секретарь ЦК Армении Седрак Отян. В 1934 году, когда на основе ГПУ был возрожден НКВД, Берия, предложив место заместителя наркома НКВД ЗСФСР, сманил в Тифлис председателя ГПУ Армении Арменака Абуляна, который через год случайно погиб в автомобильной аварии. В феврале 1935 года перевели в Москву председателя Совнаркома Армянской ССР Саака Тер-Габриеляна. А в Ереван на место единомышленников Ханджяна стали прибывать ставленники Лаврентия Павловича.
Ханджян понимал, что его обложили, как зверя. Но, презрев угрозу, он позволил себе заявить, что власть в Закавказье и Грузии сосредоточена в одних руках, а это плохо. Само собой, эти слова дошли до Берии.
Кольцо вокруг Ханджяна сжималось.

***
В мае 1933 года Сталин собрал у себя всех руководителей республик. На обратном пути, уже на территории Грузии, Берия на правах любезного хозяина пригласил закавказских участников совещания погостить в одном из красивых уголков республики. Ханджяну в то время выделили новый автомобиль — черный «Бьюик», и Лаврентий Павлович, якобы желая оценить новинку, предложил ему поменяться машинами. Ханджян пересел в кабриолет Берии, в котором, кроме шофера, был и секретарь ЦК КП(б) Грузии по транспорту Харитон Хацкевич. Согласно субординации, Ханджян должен был сесть на переднее сиденье, рядом с водителем. Но в автомобилях его обычно укачивало, он попросил Хацкевича поменяться местами и оказался на заднем. Об этом никто не знал. Через некоторое время откуда-то раздались выстрелы по машине. Хацкевич был убит. Официальная версия была следующей: покушение на товарища Берию.
Но Ханджян, конечно, все понимал. «Помню, как часто в последний период своей жизни он с раннего утра выезжал в колхозы. Удрученный организованной против него травлей, он говорил: «Не могу сейчас сидеть в ЦК, поеду в колхозы, чувствую, что народ мне доверяет, и это меня успокаивает...» — вспоминала Роза Виндзберг, жена Ханджяна.

***
Внешне Берия относился к Ханджяну тепло и вроде даже пытался наладить с ним хорошие отношения. Однако на его столе лежало письмо члена РСДРП с 1898 года Арамаиса Ерзнкяна, адресованное товарищу Сталину и датированное августом 1935-го, когда Ерзнкян был снят с поста заместителя предсовнаркома Армении. Обиженный, он всю ярость обрушил на Ханджяна. Вот подзаголовки этого письма: «Об искажении политики партии на селе», «Об антигосударственных тенденциях», «О тактике двуличия Ханджяна». А вот цитата: «на идеологическом фронте инструкции Ханджяна колеблются между национал-демократизмом и левым головотяпством. С одной стороны, Ханджян покрывает националистически настроенную интеллигенцию, с другой, особенно в публичных выступлениях, требует «покончить» с национализмом». Здесь же, в качестве доказательства «националистической настроенности» Ханджяна, приводится пассаж о том, что тот всегда выступал за включение в состав Армении Карабаха, Карса и Нахичевани как территорий, всегда бывших в составе страны.
Донос сработал, но самого Ерзнкяна не спас: в 1936 году он был арестован как член «Армянского контрреволюционного троцкистско-националистического террористического центра», а в августе 1937-го умер в следственном изоляторе при невыясненных обстоятельствах.

***
В июле 1936 года Ханджян должен был ехать в Тифлис на бюро Заккрайкома. Он чувствовал, понимал, что поездка эта ничем хорошим не кончится. Да и не он один! Вот что пишет жена Егише Чаренца Изабелла о вечере накануне отъезда: «К нам на машине заехал Агаси Ханджян. Вошел в кабинет к Чаренцу, около получаса они разговаривали... Я принесла им чай и увидела, что оба сидят молча, понуро. Через некоторое время они вышли. Чаренц проводил Агаси до двери. Он шел за Ханджяном, заложив руки за спину, опустив голову, с величайшей скорбью на лице. Так, будто он шел за гробом дорогого ему человека. Он захлопнул дверь за Агаси и с тем же горестным выражением пошел обратно в кабинет. Через три дня Агаси привезли из Тифлиса в гробу».
Это был смертный приговор Егише Чаренцу. В июльских записях поэта сохранилась такая: «Ханджян был последним нашим героем, которого убил Берия». А в оставшееся ему недолгое время Чаренц создал трагический цикл «Дофин Наирийский. Семь сонетов Агаси Ханджяну», в котором, в предчувствии конца, самого себя назвал «последним дофином наирийской речи».

***
Заседание бюро Заккрайкома 9 июля открылось без задержек. Ханджян не проронил ни слова, пока обсуждалась повестка дня. Лишь один из пунктов заставил его оживиться — речь шла о сообщении наркома внутренних дел ЗСФСР Сергея Гоглидзе «О выявлении в Грузии, Азербайджане и Армении контрреволюционных троцкистских групп». Гоглидзе, в частности, сказал, что в Армении этих групп выявлено несколько. Так, в одном только Ленинакане схвачено сто троцкистов, объединившихся в несколько групп, а в Ереване взято 36 человек. Гоглидзе особо отметил арест Нерсеса Степаняна: «До сих пор речь шла об арестах троцкистов из рядовых, Степанян же далеко не рядовой. Он был членом ЦК Компартии Армении». Ханджян, к слову, защищал Степаняна с 1934 года, когда на повестке дня стоял вопрос о его исключении из партии.
Сменяя друг друга на трибуне, Багиров, Махарадзе, Аматуни и Берия в один голос твердили, что ЦК КП(б) Армении (то есть лично Агаси Ханджян) не ведет должным образом борьбы с явными проявлениями оппортунизма. В завершение Берия потребовал от ЦК Компартии Армении взять дело Степаняна под особый контроль.
Заседание закончилось в половине шестого, а поздно вечером Берия прислал за Ханджяном машину...
Потом Ханджян был доставлен в Михайловскую больницу Тифлиса. Причем, по документам, он был доставлен через час после зарегистрированного вызова. Ночью, уже 10 числа, он был прооперирован, после чего скончался. Так написано в операционном журнале, однако датированный 10 июля протокол вскрытия утверждает, что Ханджян скончался 9-го. Так или иначе, вскоре было объявлено о самоубийстве Агаси Ханджяна. Медэксперты из Армении — профессора Мирза-Авакян и Сагян — по ряду признаков поставили под сомнение версию самоубийства и отказались подписывать соответствующий акт. Послушный доктор, подписавший его, конечно же, нашелся, а ереванские профессора были арестованы.
Можно только догадываться, почему Берия решился застрелить его в собственном кабинете. Скорее всего, Лаврентию Павловичу не оставалось другого выхода: должно быть, он пытался, угрожая, сломать Ханджяна, заставить его плясать под свою дудку, но тот не согласился. Понимая, что Ханджян, выйдя из кабинета, молчать не станет, Берия расправился с ним тут же, не мешкая.

***
Заведующая машинописным сектором секретариата Заккрайкома Сусанна Сафарова (Шушаник Сафарян) вспоминает: «Утром 9 июля 1936 года, примерно за час до начала заседания бюро Заккрайкома Лаврентий Павлович попросил меня занести к нему в кабинет и оставить на столе несколько чистых бланков с шапкой «Первый секретарь ЦК КП(б) Армении». Поздно вечером того же дня я должна была передать Берии распечатку стенограммы заседания бюро. Разобрав каракули новой стенографистки, я уже несла стопку бумаг к Лаврентию на вычитку.
Из приемной Берия, шатаясь, вывалился в коридор проверяющий из Москвы. «Лаврентий, что, попойку там устроил?» — подумала я и подошла к двери в кабинет Берии. Легонько постучала. Не дождавшись ответа, толкнула дверь. И опешила: Лаврентий, сидя на корточках, доставал у лежавшего на ковре человека в белой рубашке пистолет. Вздрогнув, я быстро притворила дверь и, пятясь, вышла в приемную. Ноги у меня подкашивались. Пошла к себе. И тут за спиной услышала истошный крик: «Врача! Скорее! Агаси застрелился». Я обернулась и увидела: навстречу мне идет Берия и несет на руках Ханджяна. Бросился в глаза пистолет на груди Агаси. На крики сбежалась охрана Берии и Ханджяна. Ханджян уже не дышал… Бегающие глазки растерянного Лаврентия выдавали панику в его душе. По тому, как Берия волновался и как тяжело дышал, я смекнула, что это он застрелил беднягу. Он и не на такое был способен, злобный и мстительный Лаврентий. В том, что это его рук дело, никто в секретариате не сомневался. Уж больно картинно все это выглядело».

***
Антон Антонов-Овсеенко в книге «Берия» пишет: «Как раз в те дни в здании Закавказского крайкома рядом с кабинетом первого секретаря работала комиссия КПК по проверке деятельности партийных организаций Закавказья. Они уже побывали в Ереване, председатель комиссии, член коллегии Комитета Иван Коротков и старая большевичка Анна Иванова… Рабочий день шел к концу. Вдруг в кабинете Берии прогремел выстрел. Коротков кинулся на звук выстрела, открыл дверь. Лаврентий Берия бросил на стол пистолет, на ковре в луже крови лежал с простреленной головой Агаси Ханджян, первый секретарь ЦК КП Армении. Коротков вернулся к себе, сообщил о случившемся Ивановой и добавил: «Никогда, нигде, никому об этом не рассказывать. Если хочешь жить».
Увидев в своем кабинете людей, Берия мгновенно пришел в себя и приказал завернуть тело Ханджяна в ковер и отвезти в гостиницу. Вот как, по одной из версий, тело Ханджяна оказалось в тифлисском Доме Совнаркома Армении. Выполняя наказ Берии, телохранитель Ханджяна выстрелил в его комнате, и на этот звук сбежались постояльцы гостиницы. Так и было разыграно «самоубийство» первого секретаря ЦК КП(б)А.
Спустя два десятилетия, специальная комиссия ЦК КПСС, детально расследовавшая обстоятельства смерти Ханджяна, опровергла факт самоубийства. На ХХ съезде КПСС Никита Хрущев сказал правду об убийстве Ханджяна Берией.

***
Тело Ханджяна еще не было предано земле, а ЦК уже созвал заседание бюро Заккрайкома. На нем присутствовали члены ЦК, бюро горкома и райкомов Еревана, секретари парткомов и председатели исполкомов районов Армении. Открывая заседание актива, второй секретарь Заккрайкома Кудрявцев вещал: «Своим самоубийством Ханджян переметнулся в лагерь наших врагов, став их знаменосцем». Эта сентенция и задала тон всему обсуждению. Его поддержали два десятка выступающих.
Берия же сказал: «Агаси оставил два письма — мне и жене. В письме, адресованном мне, Ханджян искренне признался, что при рассмотрении дела Степаняна на партколлегии он позволил себе недопустимую для партийного руководителя скандальную промашку». Переведя дух, Берия добавил: «А еще Ханджян признался, что у него не осталось сил продолжать работу, почему и просит партию простить его… В конце предсмертной записки он оставил пожелание процветания Родине под руководством товарища Сталина».
Резолюция актива выглядела крайне категоричной. Обвинив Ханджяна в покровительстве Степаняну и его группе, товарищи подвели итог: «Осознав свои грубые политические ошибки, Ханджян, вместо того, чтобы вынести на обсуждение руководителей ЦК ВКП(б) и крайкома свои промахи и постараться исправить их, проявил постыдное малодушие и прибег к самоубийству. Провокационный поступок Ханджяна — это удар в спину Компартии Армении и всем большевикам Закавказья... Акт, дающий еще один повод проискам дашнаков, троцкистов и прочей контрреволюционной нечисти».

***
Похороны Ханджяна состоялись 12 июля. Без официальной церемонии прощания и гражданской панихиды было не обойтись. К тому времени появились два покаянных письма, якобы написанные Ханджяном, в которых он признавал свои ошибки. Верные Берии власти боялись похорон, и их опасения оправдались.
Гроб с телом Ханджяна встретила огромная толпа, которая устрашающе разрасталась. Никто, естественно, в самоубийство не верил, и в толпе об этом говорилось почти открыто. Обеспокоенным властям пришлось вызвать конную милицию, прибегнуть к помощи шлангов с водой, чтобы хотя бы заставить процессию остаться в рамках одной улицы и не выплеснуться на соседние. А народ шел и шел, невзирая на воду, которой его поливали, и милиционеров, гарцевавших на лошадях...
Народ хоронил своего врага.

P. S. Агаси Ханджян похоронен в городском Пантеоне, рядом с могилой его соратника, Саака Тер-Габриеляна, которого выбросили из окна. На могиле Ханджяна стоит памятник с бюстом работы известного художника и скульптора Николая Никогосяна.

Подверстка
Из автобиографии:
«Член ВКП(б), п/б № 0130000, Ханджян Агаси Гевондович.
Родился в 1901 году в Турецкой Армении, в городе Ван, в мелкобуржуазной мещанской семье. Отец большей частью учительствовал в городских армянских школах.
В 1915 г. во время войны, после отступления русской армии, семья переселилась на Кавказ. Это «бегство»… заставило меня подумать о многом. С 1915 г. жил, учился в Эривани, в 1916 г. продолжил учебу в Эчмиадзине. В это время в Эривани познакомился с некоторыми социал-демократами… В 1917 г., в дни, когда дошли первые вести о Февральской революции, я вступил в Эриванскую социал-демократическую группу. В 1919 г. за большевистскую агитацию был арестован и сидел в тюрьме 2 месяца. Принимал участие в работе 1-й конференции коммунистической организации Армении. После майских событий 1920 г. (восстание большевиков против дашнаков — ред.) в нелегальных условиях продолжал работу в Эривани, но был вновь арестован и чрезвычайным судом приговорен к 10-летнему тюремному заключению».
1919—20 годах Ханджян был членом бюро Закавказской областной организации РКСМ, в 1920—21 годах — секретарем Ереванского комитета и членом ЦК КП(6) Армении.
В 1921—22 годах учился в Коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова, затем был на партийной работе в Ленинграде, член обкома и облисполкома ВКП (б).
С 1928 года — 2-й, а с 1930 г. — 1-й секретарь ЦК КП(б) Армении, член бюро Заккрайкома ВКП(б). Делегат XV, XVI и XVII съездов ВКП(б), с 1934 года член Центральной ревизионной комиссии ВКП(б). Член ЦИК Армянской ССР, ЗСФСР, СССР. Награжден орденом Ленина.

Редакция выражает глубокую благодарность племяннице Агаси Ханджяна Наталии Александровне Гончар (Ханджян) за помощь в подготовке материала «История одного самоубийства».

Привет! Значит, так. Отвечаю по всем пунктам.
1) «То есть материал со слов племянницы?» — Племяннице было 2-3 года, когда Ханджяна убили, посему ее помощь заключалась в предоставлении документов и фотографий. Даже рассказ о похоронах писался со слов очень стареньких, но очевидцев.
2) «Не был Киров конкурентом. Сталин неоднократно в Москву его тянул, но не вытянул. Киров не собирался Ленинград покидать.» — Ваше утверждение безапелляционно, и, в принципе, на такую безапеляционность можно было бы не отвечать. Но все-таки. Сталину нужен был Киров в Москве, чтобы с ним легче было расправиться. Хозяин не мог не понимать, какая С.М. для него угроза, пусть невольная. Одна популярность С.М. чего стоила! А так пришлось изобретать целые романы, чтобы как-то ответить за ленинградский базар. На этот счет полно свидетельств, документов, и книг — найти их не составляет труда.
3) «Если "конечно", то надо полагать, что лишились головы и остальные высокопоставленные чиновники дружившие с Кировым. Это соответствует правде?» — Слово «остальные» в вашем контексте имеет значение «все». Где в статье сказано, что головы полетели у ВСЕХ, друживших с Кировым? Вы что-то полагаете, так это ваше право и дело вашей фантазии, зачем притягивать за уши то, чего в рассматриваемом тексте просто нет?
4) «мама мия...Ну кем был Берия в 1936 году? Хоть бы написали "Сталин и Ягода", более правдоподобно выглядело бы.» — Мамма мия... В 1936-м Берия вовсю хозяйничал в Закавказье, и творил там, что хотел. Ягода здесь совершенно ни при чем. А описываемые события все происходили в Армении и Грузии, которые, собственно, входят в понятие «Закавказье».
5) «А я заявляю, что в 1931 году "вождя" в лице Сталина еще не было, и на тот период, да и в более поздний, единоличного решения о назначении руководителей республик, в принципе быть не могло.» — Вот вы заявлять имеете право, но при этом лишаете этого права других. Но это ладно, это последствия совка. Теперь скажите мне, где там сказано о «единоличном» решении. В цитате, которую вы, кстати, сами же и привели, говорится, что Хозяин ПРЕДЛОЖИЛ... Как ПРЕДЛОЖЕНИЕ может быть единоличным решением, не потрудитесь ли объяснить? Что же касается слова «вождь», коим С. еще не был, то, во-первых, генсеком-то он был, значит, в какой-то степени, и «вождем». Второе — хочу вам объяснить, что в литературном тексте нагромождение одних и тех же слов (в данном случае — «Сталин, Сталин, Сталин...» не приветствуется, посему для разбавки он был назван «вождем», пусть и не совсем удачно. Но впоследствии-то вождем он-таки стал? А значит, слово это вполне к нему применимо.
6) «Хотелось бы ссылку на заключение комиссии. Это наверное трудно сделать, но зато легко дать цитату Хрущева, благо выступление 20 съезда можно где угодно прочитать. Итак, можно цитату, где "Хрущев сказал правду"?»
Итак, вот вам две ссылки: http://www.bibliotekar.ru/saharov/12.htm и http://lib.rus.ec/b/272183/read

И цитаты из них – простите уж за пространность...
К первой ссылке:
«Письмо ЦК КПСС было в красной обложке, поэтому я мысленно называл его
"Красной книгой". Здесь я тоже буду называть его этим словом,
ассоциирующимся с цветом крови. Это очень интересный документ, я постараюсь
вспомнить и изложить его содержание.
Письмо начиналось с утверждения, что Берия - буржуазный перерожденец,
старый агент мусаватистской разведки, что он злоупотребил доверием народа и
совершил тягчайшие преступления. Однако приводимые в письме потрясающие
факты свидетельствовали не только о личных, действительно ужасных
преступлениях Берии, но и о том, что он был одним из соучастников Сталина
и, более того, - всей репрессивной системы в целом. При чем тут буржуазное
перерождение - совершенно непонятно, а если оно имело место, то относилось
оно не только к Берии. Начиналось письмо с описаний действий Берии и его
сообщников в Грузии - массовых арестов и казней, чудовищных пыток.
Несколько страниц было уделено делу Лакобы - председателя ЦИК Абхазской
АССР - и его жены. Ее арестовали уже после гибели мужа в застенках НКВД и
подвергли пыткам, чтобы добиться признания виновности мужа. Не добившись,
схватили четырнадцатилетнего сына и стали мучить его на глазах у матери, а
мать - на глазах у сына, вынуждая оговорить покойного. Но оба отказались и
были убиты. Подробно описывалось также убийство лично Берией Первого
секретаря ЦК КП(б) Армении Агаси Ханджяна и некоторые другие.»
Это академик Сахаров, если лень по ссылке идти.

И вторая.
«№ 14 ЗАПИСКА П.Т. КОМАРОВА В ЦК КПСС ОБ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ СМЕРТИ А. Г.ХАНДЖЯНА*
* На первом листе записки имеется помета: «Разослать членам Президиума ЦК КПСС на голосование. 11.II.56. В. Малин». — Сост.

8 февраля 1956 г.
В Центральный Комитет КПСС
Решением Президиума ЦК от 17 января 1956 г. т. Ханджян А. Г., бывший секретарь ЦК Компартии Армении и член Центральной Ревизионной комиссии ВКП(б), реабилитирован (посмертно).
Главной военной прокуратурой в 1955 г. производилась проверка заявления матери Ханджяна — Ханджян Т. С., которая отвергала версию об обстоятельствах гибели сына, считая его убитым.
О факте гибели Ханджяна А. Г. имеется официальное извещение Заккрайкома ВКП(б) и ЦК КП(б) Армении, опубликованное 11 июля 1936 г. в печати, согласно которому Ханджян покончил жизнь самоубийством, якобы на квартире в г. Тбилиси около 9 час. вечера 9 июля 1936 г. путем выстрела из револьвера. В сообщении акт самоубийства связывался якобы с политическими ошибками Ханджяна. Политические обвинения против Ханджяна в настоящее время полностью отпали и являются ничем иным, как прикрытием факта гибели Ханджяна.
Как видно из имеющихся материалов, обстоятельства гибели Ханджяна в полагающемся законом порядке в свое время не были расследованы, а оружие, из которого был сделан выстрел, не было установлено.
По показаниям лиц, охранявших Ханджяна, последний между 7 и 8 час. вечера 9 июля 1936 г. обнаружен лежащим в своей комнате на кровати с огнестрельной раной в голову. Между тем, на Тбилисской станции скорой помощи вызов к Ханджяну зарегистрирован в 9 час. 25 мин. и пострадавший доставлен в больницу в 10 час. 25 мин. вечера.
После консилиума врачей Ханджян оперирован в 1 час. 30 мин. утра 10 июля 1936 г. и затем он умер, о чем имеется запись в операционном журнале. В то же время в акте вскрытия трупа Ханджяна от 10 июля 1936 г. указано, что он умер 9 июля 1936 года. История болезни Ханджяна в больнице не обнаружена, хотя на всех больных того периода они имеются. Указанные данные дают основание для предположения, что могла быть произведена фикция операции над трупом.
В больнице скорой помощи, куда был доставлен Ханджян, по имеющимся данным, находились Берия, Агрба, наркомздрав Грузии Мамаладзе, прокурор республики Вардзиели и главный врач больницы Киршенблат. Следует отметить, что Агрба, Мамаладзе и Вардзиели в 1937–1938 гг. были осуждены и расстреляны, а Киршенблат, осужденный к 10 годам лишения свободы, был расстрелян в феврале 1938 г. в Полтавской тюрьме по постановлению тройки УНКВД без всяких на то оснований. Охранники Саноян и Мкртчян арестовывались после смерти Ханджяна и освобождены через 1,5 месяца.
Акт вскрытия трупа Ханджяна был произведен не судебным экспертом-врачом, а патологоанатомом Джорбенадзе. Указанный акт в 1955 г. Главной военной прокуратурой был направлен судебно-медицинским экспертам. Главный судебно-медицинский эксперт Министерства обороны проф. Авдеев М. А. дал заключение, что обнаруженная, согласно записи в акте, у Ханджяна на голове огнестрельная рана не могла быть нанесена выстрелом из пистолета «Лигнозе» калибра 6,35 (который имелся у Ханджяна), а нанесена она пулей револьвера калибра не менее 7,5 мм. В извещении 3ак-крайкома ВКП(б) было указано, что Ханджян застрелился из револьвера (а не пистолета).
В момент гибели Ханджяна в 3аккрайкоме ВКП(б) в гор. Тбилиси находилась тройка КПК при ЦК ВКП(б) в составе председателя Короткова И. И. (умершего несколько лет тому назад), партследователя КПК т. Ивановой и третий член тройки не установлен, но, по заявлению Ивановой, им был Синайский-Михайлов.
В своем заявлении в КПК и в показаниях, данных Главной военной прокуратуре, тов. Иванова сообщает, что 9 июля 1936 г. вечером она, Коротков и Синайский работали в здании Заккрайкома ВКП(б). Вдруг в кабинете Берия раздались 2 выстрела. Тов. Коротков бросился в кабинет Берия и долго там задержался. Не дождавшись Короткова, Иванова и третий член парттройки ушли в гостиницу, куда позже вернулся и Коротков. На распросы Ивановой Коротков ответил, что «произошло ужасное», о чем будет известно завтра. На другой день утром они в газетах прочитали извещение о самоубийстве Ханджяна, и Коротков тогда заявил: «Иезуит Берия убил Ханджяна». Предложение Ивановой немедленно сообщить об этом в Москву Коротков отклонил, также запретил и ей делать это, сказав, что «история разберется». 11 или 12 июля 1936 г. они поездом выехали в Москву. В купе вагона Коротков, любивший рисовать, на бумаге нарисовал кабинет Берия, где на ковре лежал окровавленный Ханджян. Иванова этот рисунок уничтожила. Она предполагает, что Коротков, бывший очевидцем этого происшествия, изобразил на бумаге представившуюся ему в кабинете Берия картину.
Сообщение Ивановой об убийстве Ханджяна в здании Заккрайкома находит подтверждение в таком факте: маляр Гаспарян, ремонтировавший дом, расположенный напротив квартиры Ханджяна, 9 июля 1936 г. вечером услышал выстрел и, выйдя на балкон, увидел, как от подъезда дома, где была квартира Ханджяна, отъехала автомашина Берия.
Отсюда возникает версия, что Ханджян, застреленный в кабинете Берия, был доставлен на машине последнего в квартиру и с целью инсценировки самоубийства был произведен выстрел. Через несколько минут Берия позвонил по телефону Ханджяну и вошедший по этому звонку в комнату Ханджяна охранник Саноян обнаружил лежащего на постели окровавленного Ханджяна. Осмотром на месте бывшей квартиры Ханджяна установлено, что в его комнату имелся второй вход с лестничной клетки, минуя переднюю и комнату обслуживающего персонала, через комнату, которую тогда занимали Аматуни и Гулоян.
Как показала жена т. Ханджяна т. Винзберг Роза и охранник Саноян, Ханджян, уезжая 8 июля 1936 г. из Еревана в Тбилиси, взял с собой принадлежащий ему пистолет «Лигнозе» малого калибра, другого оружия с собой он не брал. Кроме того, Ханджян сказал ей, что в Тбилиси решительно поставит вопрос об освобождении его от работы в Армении ввиду травли со стороны Берия и, если ему откажут, то проедет далее в Москву, для чего взял с собой необходимые вещи. Таким образом, при выезде из Еревана у Ханджяна мысли о самоубийстве не было.
В ходе проверки главный судебно-медицинский эксперт проф. Авдеев М. А. высказал мнение о желательности эксгумирования черепа Ханджяна с проведением тщательного исследования.
Главной военной прокуратурой в период проверки были получены показания от Дэнуни Д. М. и Манукяна, проживающих в Ереване, о том, что, будучи арестованы в 1937 г., они находились во внутренней тюрьме НКВД Армении в одной камере вместе с арестованным профессором-хирургом Мирза-Аваковым, который в их присутствии, а также Вартаняна Григора и Карагезяна, рассказал о действительной причине его ареста. Как он заявил, в 1936 г., когда тело Ханджяна привезли в Ереван, Мирза-Авакова вызвали для осмотра трупа; осмотрев голову Ханджяна, он обнаружил рану с левой стороны выше виска и что выстрел произведен с дальнего расстояния, в связи с чем Мирза-Аваков пришел к выводу, что Ханджян был убит, а не покончил самоубийством. О своем мнении Мирза-Аваков говорил Вартаняну Сергею и Манвеляну, и кто-то на него донес.
Как установлено в настоящее время Прокуратурой СССР, Мирза-Аваков числится «умершим в тюрьме», в настоящее время он посмертно реабилитирован.
Об указанных материалах, поступивших в КПК по этому вопросу, считаем необходимым сообщить ЦК КПСС.
П. Комаров»

Вы хотели документы — вот вам документы. Причем, письмо ЦК, о котором говорит Сахаров, фигурировало на том самом съезде и было роздано перед выступлением Хрущева. Такое же письмо есть у той самой племянницы Ханджяна. Виде своими глазами, и в подлинности его не сомневаюсь.

А вообще, история — штука куда более продажная и ангажированная, чем журналистика. Сами понимаете, что в истории все зависит от того, кто пишет. Вот и армянские кладбища и церкви в Нахичевани стали в одночасье азербайджанскими... Правда, в этом случае непонятно, зачем азеры их тогда сравнивают с землей, христианские-то церкви мусульман. Но это так, отступление от темы.
Вы говорите, Берия никого не убивал лично. Я говорю, что убивал, и ссылаюсь на документы. Наверное, у вас тоже есть документы, свидетельствующие о чистых руках Лаврентия. И вашим, и моим документам можно верить (и не верить) в равной степени.
И, наконец, «Ереван» — журнал НЕ научный, НЕ исторический, а поэтому и статьи в нем не надо воспринимать, как докторские диссертации. Это — версия, всего лишь ВЕРСИЯ убийства Ханджяна, а почему автор выбрал именно эту версию, а не другую, так только потому, что автору она кажется наиболее близкой к истине. Что подтверждается документами.
Надеюсь, я ответил достаточно подробно. В вашей критике и замечаниях  проглядывает желание уличить — не меня лично, нет, я сам ни на что не обижен — журналистов. На примере этой статьи. Журналистов уличать не надо — излишне говорить... Один Доренко чего стоит...
Если вы внимательно почитаете хотя бы пару номеров «Еревана», вы поймете, что наша пишущая команда, скорее, писатели и эссеисты, нежели журналисты. Вы увидите, что политики журнал не касается никоим образом, а это — главное поле для ангажированности.
Засим, остаюсь при глубочайшем к вам уважении — и — спасибо за проявленный интерес. Критика — вещь полезная всегда!